Как Казахстану создать экосистему для рождения подрывных инноваций

В начале июня на Центрально-евразийском венчурном форуме 2023 в Алматы была презентована книга «Как оседлать единорога?». Автором проекта выступил известный политолог, публицист и издатель Досым Сатпаев в партнерстве с Павлом Коктышевым, Алимом Хамитовым и Миратом Ахметсадыковым (MOST Ventures). Книга посвящена технологическому будущему Казахстана. В ней собраны эссе и интервью известных практиков и экспертов о глобальных трендах, рисках и возможностях, которые открываются сейчас перед страной. Издание уже доступно читателям в интернет-магазине Meloman.

Редакция Digital Business c разрешения Досыма Сатпаева опубликует несколько глав этой книги на нашем портале.

Сегодня публикуем первую часть эссе Виталия Волянюка, сооснователя и директора Digital Business, о том, как Казахстану создать экосистему для рождения подрывных инноваций – технологий, которые кардинально меняют индустрии и рынки.

«Когда компания или предприниматель ставят перед собой цель создать подрывную инновацию, они возлагают нереалистичные ожидания на всю организацию и команду. Это похоже на стремление к славе ради славы», – писал американский консультант по вопросам инновационной культуры Сорен Каплан. Кажется, это справедливо и на уровне страны.

Можно поставить задачу по увеличению поголовья крупного рогатого скота. Но как и кому довести планы по выращиванию стартапов-единорогов, меняющих рынки, индустрии? Ведь здесь так много неизвестных.

Очевидно, в мире пока нет формулы, которая бы с большой вероятностью давала на выходе подрывную инновацию. Но есть опыт создания развитых экосистем на уровне страны, в которых шансы на появление прорывных технологий и бизнес-моделей значительно повышаются.

Базовое условие для появления подрывных инноваций – большой рынок

Если посмотреть данные по ИТ-сектору Казахстана, то он пока похож на перевернутую пирамиду. Основание, бóльшую часть, занимает внутренний рынок.

По данным Бюро нацстатистики, за 2022 год на рынке Казахстана было оказано услуг в сфере компьютерного программирования и ИТ на сумму 772,5 млрд тенге или $1,68 млрд по среднему курсу Нацбанка РК за этот период.

При этом объем экспорта Казахстаном «телекоммуникационных, компьютерных и информационные услуг» составил в прошлом году $470,3 млн. И надо сказать, сильно вырос по сравнению с 2021 годом (тогда было $175,8 млн). Во многом этот рост обеспечили глобальные ИТ-компании c российскими и белорусскими «корнями», которые после начала войны в Украине стали резидентами Astana Hub.

Но даже с учетом кратного роста экспорта внутренний ИТ-рынок пока в разы перевешивает. И это фундаментальная проблема для Казахстана. Проблема мышления, прежде всего, которая мешает более активному развитию.

Казахстан – страна с огромной территорией, но с небольшим населением – около 20 млн человек, и небольшим ВВП – $224 млрд, по данным за 2022 год.

В силу этих объективных ограничений на внутреннем рынке, как минимум в ближайшие годы, не получится вырастить, например, свой Tencent (китайский технологический холдинг, чья капитализация значительно превышает ВВП всего Казахстана, среди ключевых продуктов – мессенджер WeChat) или хотя бы свой Yandex.

Хорошо, а что насчет Kaspi, который работает на внутреннем рынке Казахстана и стоит миллиарды долларов?

Kaspi – это история о том, как традиционный банковский бизнес, используя новые технологии, может создать первоклассный пользовательский опыт. Сделать супер-удобными привычные операции: покупки, платежи, переводы, кредитование и т.д. Но это, при всем уважении, ни разу не подрывная инновация, не то, что в мире принято называть the next big thing.

«Подрывные инновации», как следует из книги Клейтона Кристенсена «Дилемма инноватора», приводят к кардинальному изменению в индустриях. Старая технология, способ создания ценности, замещается новой, гораздо более эффективной. Классические примеры: смартфоны – заменившие стационарные аппараты и кнопочные мобильные телефоны, электронная почта – во многом заместившая бумажную, Google и другие поисковые системы – заместившие многочисленные справочники и энциклопедии, беспилотные автомобили, которые благодаря развитию технологий компьютерного зрения и искусственного интеллекта в обозримом будущем заместят автомобили с водителями и т.д. Модель Kaspi, безусловно, может (и должна) успешно тиражироваться на внешних рынках. Но это не какая-то уникальная технология, которая приводит к разрушению старых индустрий и замещению их новыми.

Кроме этого, феноменальный успех Kaspi в Казахстане породил определенную моду в стартап-сообществе на создание приложений и сервисов, делающих покупки и заказы на внутреннем рынке удобнее, легче, быстрее. Мы как-то обсуждали эту тему с гендиректором инновационного кластера Tech Garden Бауржаном Канкиным. Соглашусь с его мнением,  что значительная часть стартапов в Казахстане усугубляют т.н. «голландскую болезнь». То, что страна зарабатывает на природных ресурсах, идет на рост внутреннего потребления, потребительского импорта. А стартапы свою энергию, время, инвестиции направляют на то, чтобы это потребление обслуживать, делать его максимально комфортным.

Многим казахстанским стартапам пора оторвать голову от родных степей и посмотреть на экспорт.

Например, как это сделал Алексей Ли, который известен в Казахстане по проектам Arbuz.kz, Aviata.kz, «Тикетон», а в последнее время пробует повторить успех Arbuz в США, развивая там проект в сфере электронной коммерции Pinemelon. По словам самого Алексея, работа на крупнейшем в мире рынке – это «точно не “прогулка в парке”, многие вещи даются с большим трудом и невероятными усилиями». Приходится очень много работать, без преувеличения 24/7. То есть выход за пределы домашнего, уютного рынка – как бы банально это ни звучало, это выход в зону серьезного дискомфорта. Но по-другому большие технологические истории не создаются.

Это уже давно поняли в Израиле, Эстонии, Беларуси. В этих странах голова практически каждого tech-предпринимателя повернута на экспорт, на большие рынки.

ВВП маленького Израиля в 2022 году составил $527 млрд. Более чем в 2 раза больше, чем у Казахстана. Но если вы поговорите со стартаперами в Тель-Авиве или Хайфе, крайне мало кто из них думает про запуск продуктов и сервисов для внутреннего рынка. Запуская любой технологический продукт или решение – в сфере e-commerce, промышленности, сельского хозяйства, медицины, образования, безопасности, израильтяне сразу думают, как масштабировать его на мир. Глобальное мышление – один из факторов (конечно же, далеко не единственный) того, что страна с населением в 2 раза меньше, чем в Казахстане, и с территорией меньше по площади любой казахстанской области уже много лет известна на мировом рынке как Start-Up Nation.

Годовой объем сделок с израильскими стартапами, чьи прорывные технологии и супер-энергичные команды покупают топовые мировые корпорации, превышает $20 млрд (!).

Капитализация известного израильского стартапа Mobileye (разрабатывает технологии автономного вождения, был приобретен корпорацией Intel) весной 2023, когда писались эти строки, превышала $32 млрд. Это один из крупнейших технологических брендов в мире.

Экспорт Израилем информационно-телекоммуникационных услуг – более $45 млрд в год. Маленькая страна является одним из ведущих поставщиков hi-tech решений на мировой рынок.

Еще один яркий пример – Эстония. Страна с населением в 1,3 млн человек (сопоставимо с населением одной Астаны) известна не только cвоими успехами в сфере eGov (здесь есть сходство между Эстонией и Казахстаном), но и амбициозными технологическими стартапами и компаниями. Помимо всем известного Skype, который разрабатывался в Эстонии и был в свое время приобретен Microsoft за $8,5 млрд, есть еще целое стадо эстонских «единорогов»: транспортная платформа Bolt, финтех-компания Wise, обслуживающая международные переводы, ID.me – цифровые решения по подтверждению личности, Veriff – cервис верификации клиентов на базе технологий ИИ, противодействует кражам личных данных и мошенничеcтву, а также другие масштабные проекты.

Еще пример – Беларусь. Страна – больше, чем Эстония, но ИТ-сектор также давно повернут на экспорт (опят же в силу небольшой емкости внутреннего рынка). В Беларуси в свое время родились и выросли такие компании, как EPAM и Wargaming, создавался Viber, феноменально «выстрелил» стартап MSQRD c оригинальной технологией распознавания лиц – проект приобрел Facebook. До событий, связанных с внутренним политическим кризисом и войной в Украине, Беларусь поставляла на мировой рынок ИТ-услуг на $3,2 млрд. По размеру ИТ-экспорта на душу населения страна являлась одним из мировых лидеров.

Если посмотреть на ИТ Казахстана, то сектор как будто завис в шпагате. С одной стороны, внутренний рынок недостаточно маленький. Не Эстония и даже не Беларусь, чтобы думать сразу про экспорт. Но с другой, недостаточно большой. Размер внутреннего ИТ-рынка Казахстана в $1,68 млрд – еще раз подчеркнем – явно недостаточен, чтобы на нем один за другим вырастали «единороги» и появлялись подрывные инновации.

И даже рынок всей Центральной Азии пока недостаточно емкий – ВВП всех стран региона в совокупности меньше, чем ВВП маленького Израиля.

Безусловно, первая технологическая история успеха Made in Kazakhstan на мировом рынке – а она обязательно случится в ближайшие годы – создаст новую ролевую модель. Подстегнет многих ребят в стране масштабировать свои изобретения на большие рынки. Как это уже сейчас делают Алексей Ли и Элисар Нурмагамбет в США,  Ержан Рыскалиев в Индонезии и др. яркие казахстанские tech-предприниматели, не побоявшиеся совершить «прыжок веры» в неизвестность.

Но, пожалуй, можно и «подтолкнуть» этот процесс со стороны государства.

Массовая раздача льгот, преференций, грантов ИТ-компаниям и стартапам в Казахстане, которая происходила в последние годы, – однозначно необходимая мера. Без этого бы сектор не начал так быстро расти. Не получился бы нужный «хайп», привлекающий внимание к новой индустрии. Количество резидентов технопарка Astana Hub еще в конце 2022 года превысило 1 000. Когда-то о таком можно было только мечтать.

Выравнивая ИТ-пирамиду страны – ее основанием, большей частью должен быть экспорт (читай: успехи казахстанских айтишников в мире).

И второе и, пожалуй, главное. Если мы хотим развивать подрывные инновации, то deep tech («глубокие технологии») стартапы, которые решают фундаментальные проблемы промышленности, сельского хозяйства, транспорта, медицины, экологии и т.д., должны получать более серьезную поддержку и внимание, чем условно очередное мобильное приложение для заказа еды. Их нужно максимально популяризировать.

Проекты deep tech часто имеют большую научно-исследовательскую компоненту, отличаются научной и технологической новизной. Они гораздо более капиталоемки по сравнению с простыми «потребительскими» стартапами. Но в Казахстане уже достаточно венчурных денег, чтобы, как минимум, на ранних стадиях их профинансировать. Именно deep tech решения способны в глобальном масштабе создавать новые рынки и закрывать существующие.

Таких проектов, даже в зародыше, пока еще очень немного. Можно привести в пример Сerebra (медицинский стартап, использует искусственный интеллект для своевременного распознавания инсульта), Sergek (интеллектуальная система общественной и дорожной безопасности), TargetAI (интеллектуальная транспортная система и транспортная аналитика), NeuronOil (использует алгоритмы машинного обучения, чтобы оптимизировать расходы на бурение и эксплуатацию нефтяных и газовых скважин) и несколько других. Критически важно для будущего страны, чтобы количество и качество подобных стартапов и компаний росло.