Военное обострение между Израилем и Ираном взвинтило цены на нефть (+4% к цене Brent за сутки. Цена сейчас (16.06.2025): $74) и усилило турбулентность на финансовых рынках. Казахстан — нефтезависимая страна, и для него такие события имеют прямые последствия. Но какие именно?
В интервью Digital Business экономист Алмас Чукин объяснил, почему рост цен на нефть укрепляет тенге, как работает механизм нефтяных поступлений в бюджет, чем хорош независимый Нацбанк и почему массовая скупка долларов со стороны государства — маловероятна.
Кроме того, Чукин дал неожиданный прогноз: по его мнению, военная часть конфликта Израиля с Ираном уже проиграна Тегераном.
Влияние войны сейчас
Алмас Чукин подробно объясняет, как именно сказывается война Израиля и Ирана на глобальной экономике и какие последствия это может нести для Казахстана: от цен на нефть до валютного курса и движения инвестиционных потоков.
— В первую очередь, конечно, этот конфликт влияет на нефть. Во вторую очередь — на все рисковые активы. На это нас мало касается. То есть золото и всякие облигации США идут вверх, акции идут вниз. Это типично, когда где-то война начинается. Но с Ираном история другая — он крупный экспортер. И если Израиль нанесет удар по их главному экспортному порту, то это серьезно повлияет, надолго. Хотя там Саудовская Аравия может что-то прибавить, но полностью Иран заменить им сложно будет моментально.
Второй фактор
— Иран грозится перекрыть Ормузский пролив и устроить нефтяное эмбарго Западу, чтобы вообще ничья нефть не вышла из Персидского залива. Но я думаю, это вряд ли произойдет, потому что американцы их там разнесут сразу. То есть если они международный пролив закроют — это уже будет акт против всего мира. Американцы им ясно сказали: даже не думайте об этом вообще. Но, как бы, всегда это говорилось. Иран, впрочем, может из пушек простреливать Ормузский пролив. И если их не остановить, то там ни один танкер не пройдет вообще. Технически они это могут сделать, но делать не будут, — считает Алмас Чукин.
Влияние войны на нефть и тенге
Рост цен на нефть в условиях конфликта между Израилем и Ираном может укрепить казахстанскую валюту. Но насколько устойчив этот эффект? Алмас Чукин объясняет, почему связь между нефтью и тенге не такая прямая, как принято считать — и где на самом деле кроются риски для бюджета.
— Тенге укрепится, потому что цена нефти растет, соответственно, все остальное растет — это не бином Ньютона*. Там вопрос немного в другом, что у нас обычно не учитывают: взаимодействие бюджета и нефти имеет отложенный характер. Отчисления от экспорта нефти напрямую у нас почти не идут. Потому что большинство крупнейших добытчиков, типа NCOC, работают либо по СРП-контракту (соглашение о разделе продукции, — прим.ред), либо по стабилизационному соглашению NCOC. Привязка есть, но перечисления налогов идут на квартальной основе, то есть минимум — очень длинный, 90 дней.
Справка*: «Это не бином Ньютона» — фраза из романа Булгакова «Мастер и Маргарита», которая означает: это не самый сложный для понимания вопрос.
Не надо слов — не надо паники
— Когда у нас начинают говорить: «Цена на нефть выросла — сейчас же и тут же что-то произойдет», — оно происходит, но на одну десятую от того, что могло бы быть. Рыночники начинают реагировать на это, еще кто-то. Но вот, по большому счету, реальный поток валюты от ежедневной цены на нефть не зависит. И от еженедельной не зависит. Он, скорее, зависит в промежутке от 60 дней и больше. Вот тогда начинается определенное влияние.
В этом году цена на нефть пошла вниз, а бюджет не добрал уже 2 триллиона тенге налогов. Вот они — прямые последствия. А 2 триллиона от 15 — это сколько? Одна седьмая — это примерно 14%, т.е это ощутимо. Там еще чуть-чуть и 20 будет. Говорим грубо: 20% потери налоговых поступлений — это не шутка, в общем-то, — объясняет собеседник Digital Business.
Независимый Нацбанк Казахстана
Многие казахстанцы по-прежнему подозревают власти в ручном управлении тенге. Страхи еще сильнее обнажились в условиях происходящего конфликта. Но, по словам Алмаса Чукина, ситуация иная: независимость Национального банка — не миф, а реальность, которая, как ни странно, даже внушает уважение западным инвесторам.
— Популярность есть у этих теорий, что там правительство чем-то манипулирует и так далее… На самом деле я скажу, что наоборот все у нас — и слава богу. Я разговаривал как-то с одним американцем. Инвестор приезжал. Я ему рассказал, что у нас несогласованная денежно-кредитная политика. Что Нацбанк затягивает гайки, а правительство кран открывает побольше, чтобы стимулировать экономику. И вот никак они договориться не могут, что проблемы у нас… Даже президент пытается, ну, призывает их согласовать вопросы.
И неожиданно американец говорит: «Это же хорошо!». Он говорит: «Для меня это хорошо. Это показывает, что у вас в стране есть независимый Нацбанк». Если бы согласовали, то по логике, Нацбанк должен был бы пойти по пути Эрдогана. И если бы они пошли по пути Эрдогановской модели, то у них бы улетело все черт-те куда. У нас пока, к счастью, не сказать, что здорово, но то, что американец отметил — это правда, — подчеркивает Чукин.
Какие решения принимает Нацбанк сейчас
Чукин заверяет, что о манипуляциях с курсом финрегулятор сейчас даже не задумывается:
— Манипуляциями обменного курса Нацбанк не занимается точно. Он занимается макроэкономической коррекцией. Допустим, одно из важных решений — причем в оба конца они действуют — это зеркалирование покупок золота. Наконец-то они прекратили это вливание. Но с другой стороны, и надо отдать им должное, они продолжают держать 40% накоплений ЕНПФ в долларах для стабильности пенсионных накоплений. ЕНПФ, кстати, покупает достаточно много и постоянно — от 200 до 500 миллионов долларов. То есть у них приходят новые деньги, они выходят на рынок и, в общем-то, скупают доллары.
Благодаря этому и доходность ЕНПФ более-менее нормальная. Но это и в обратную сторону работает. Если зеркалирование укрепляет тенге, то такой крупный покупатель долларов, как ЕНПФ, его ослабляет. А хорошо то, что в стране остаются доллары в копилке. То есть ЕНПФ своего рода такой квази-ЗВР тоже становится. Наличие большого количества долларов на счету ЕНПФ — очень хорошо для Казахстана, — говорит наш собеседник.
Вероятность девальвации тенге нулевая
Спросили у Алмаса Чукина об одном из главных страхов казахстанцев: резком падении тенге. Катастрофической девальвации, говорит он, ждать не стоит — у нее нет в Казахстане сейчас ни причин, ни механизма. По словам экономиста, всплески паники вызывают воспоминания о шоках прошлых лет, но сегодня ситуация совершенно иная.
— Тенге на войне будет крепнуть. А все эти разговоры про девальвацию… У наших людей очень четко отложился шок 2015 года и других лет. Казахстанцы все время думают, что вот сейчас что-то такое сотворят опять. Вот только у нас сейчас управляемый плавающий курс. Он у нас, конечно, не сказать, что прямо идеально нейтральный и прямо все по-рыночному идет. Тенге сейчас стоит примерно столько, сколько он должен стоить. Плюс-минус 3-5%, — говорит Алмас Чукин.
Тенге по 600 за доллар сделать некому
По нашей просьбе Чукин углубился в вопрос и простыми словами объяснил, почему нервничать не стоит:
— Даже если бы кто-то сказал: «Все, завтра пусть тенге будет 600», — его просто некому поднять до 600. Чтобы тенге поднялся до 600 и все время греб вперед, нужен карман, в котором лежит невероятное количество нацвалюты. Готовой из этого кармана хлынуть на рынок, чтобы скупать доллар за 550, за 580, за 600 тенге. Но такого просто нет. Никакого экономического бэкграунда для катастрофической девальвации в стране нет. Катастрофической или радикальной, или как угодно.
Для меня, к слову, это значения выше 20%. А 20% от 500 — это 100 тенге.
Тут просто экономически нет базы для этого. Какой сейчас бизнесмен кинется покупать за 600? Он скажет: слушайте, тогда у меня цена товара в магазине будет вот такая. Я его не продам. Потому что такого рода вещи в рыночной экономике происходят постепенно.
Единственный, кто мог бы это сделать — это государство, если бы оно внезапно начало, допустим, скупать доллары. Но государство действует ровно наоборот — берет доллары из Нацфонда и кидает их на рынок. Оно может укрепить или ослабить тенге, только если меньше долларов будут продавать, — пояснил экономист.
Конфликту осталось меньше двух недель
Алмас Чукин осторожно прогнозирует развитие ближневосточного конфликта, но говорит: военное поражение Ирана уже практически состоялось. Теперь вопрос лишь в том, как и когда это признают сами участники и какие политические последствия за этим последуют.
— Тяжелое дело давать прогнозы, но я, честно говоря, думаю, конфликт длительным не будет. Потому что, Иран, на мой взгляд, фактически войну уже проиграл. Именно военную часть. Но они могут столкнуться с той же ситуацией, с которой столкнулись США в Югославии.
Отсылка
— Когда американцы решили — хватит, надо с Милошевичем что-то делать — они начали свою обычную тактику воздушных атак. И начали Югославию бомбить. Мосты разнесли, потом электростанции. Причем по электростанциям они очень аккуратно били. И вот что интересно: понимали, что скоро победят, зачем же ломать? Для вывода из строя электростанций и энергосистемы страны они использовали графитовые бомбы (BLU-114/B). Эта бомба выпускает облако графитовых волокон (как паутина), которые коротят электрические цепи, выводя из строя электрооборудование. Разрушений, по большому счету, нет, а трансформаторы и прочие узлы восстановить просто.
Но в какой-то момент возник тупик. Я читал мемуары, в которых Клинтон рассказывает свою версию. Приходят военные и говорят: господин президент, бомбить нечего уже. Бомбим, мол, а толку нет. Надо заходить. А он очень не хотел, чтобы сапогами заходили в Югославию — подвергать жизни американских солдат риску и так далее. И, к счастью, через два дня Милошевич все-таки сдался и подписал Дейтонские соглашения. Боснийская война закончилась.
Возвращаемся к Израилю и Ирану
— Израиль может долго бомбить Иран. Можно его бомбить так, что он весь остановится, что они опять на тележках будут ездить. Но Израиль же не может отправить туда своих солдат с автоматами. Это немыслимо. Поэтому в военном отношении они победили, но военные не могут принести победу. Израиль сейчас может только полностью парализовать Иран. И вот там дальше должно быть какое-то политическое решение. Потому что любая война, если говорить о продолжении политики — она как в борьбе или в боксе. Нужно взять противника на болевой прием. Когда противнику больно, остается принять решение — или его убить, или он сдастся. Но убить 90 миллионов иранцев невозможно. И такой задачи не стоит. Парализовать экономику — можно.
Экономика Ирана не дотянет до июля
Алмас Чукин уверен, что Тегеран очень быстро исчерпает все ресурсы для продолжения конфликта. На фоне разрушенной инфраструктуры и остановки ключевых отраслей экономики иранское руководство уже ищет пути для переговоров. Сигналом к этому стали неожиданные дипломатические звонки врагам и соперникам.
— Я думаю, осталась неделя, может две недели — и в Иране произойдет полный коллапс экономики. Потому что экономика так работать не может. Она остановится.
Скоро будет политическое решение. Вчера вот прошло сообщение, что президент Ирана позвонил принцу в Саудовскую Аравию, в Катар. Путин что-то там с Трампом обсуждают. То есть Иран уже ищет выход.
Смена режима
— А вот уже вопрос дальше — смена режима. Время покажет. История говорит: обычно проигранные войны кончаются сменой режима. Возьмем 1917 год. Или другие события в мире. Народ не прощает политикам поражения. Русско-японская война чуть не кончилась в 1905 году революцией. Но история — историей. А история не повторяется буквально, — подвел черту собеседник Digital Business.
Может быть интересно: