Больше 10 лет предприниматель Павел Ермаченко развивает GreenTech-стартап Neo-ecology. В его основе — система очистки водоемов, которая позволяет зарабатывать по $50 тысяч с одного гектара акватории рыбоводно-биологических прудов. Как компания Павла связана с ИТ, сколько времени она ничего не зарабатывала и зачем собеседник перевез проект в Казахстан? Читайте на Digital Business.
«Мы взяли водоем в ужасном состоянии. А через год после запуска вода в нем оказалась абсолютно чистой»
— Павел, как давно вы занимаетесь проектом?
— 10 лет, еще с университетских времен, когда я был на финишной прямой в аспирантуре Новочеркасского политехнического института. За время учебы разработал концепцию фотобиологических очистных сооружений. Это специальные устройства, которые выращивают разные природные организмы, способные очищать окружающую среду благодаря процессам фотосинтеза.
Проект — это результат работы, который мы проводили вместе с кафедрами прикладной математики и инженерной экологии. Сделали теоретические исследования и подали заявку на конкурс «Природное наследие нации» в России. Прошли региональный отбор и стали призерами на всероссийском этапе в 2013 году.
Это интервью подготовлено в партнерстве с EFES Kazakhstan и его программой поддержки GreenTech-предпринимателей
В 2015 году я и моя команда попали в университет в Дрездене по обмену. Затем проходили акселерацию в компании «Байер», где разработали фотобиореакторы для выращивания одноклеточных растений. С этой разработкой мы даже вошли в топ-10 проектов на конкурсе в Берлине — нас выбрали из 1000 других участников. Потом были образовательные программах во ФРИИ (Фонд развития интернет-инициатив — прим. Digital Business), где мы осознали, что с нашей технологией можем очищать и водоемы.
В 2017 году арендовали первый водоем для пилотного внедрения. Начали мониторинг, изучали фотосинтез и оценивали скорость поглощения углекислого газа, выделения кислорода и развития живых организмов. И показали там первый значимый эффект, благодаря которому удалось понять, что проект будет приносить прибыль.
— О каком эффекте идет речь?
— В Ростовской области России есть бассейн реки Темерник. На этой территории существует каскад прудов — и каждый из них был в ужасном состоянии. Там наблюдалась деградация флоры и фауны, случались регулярные заморы рыбы и слишком быстро развивались опасные цианобактерии.
Мы взяли для теста один из прудов посередине цепочки. Провели исследования и выяснили, сколько нужно запустить гидробионтов (организмы, приспособленные к обитанию в конкретной водной среде — прим. Digital Business) для устойчивого развития экосистемы водоема. Через год после запуска вода оказалась абсолютно чистой. Там выросла здоровая рыба, а заморных эффектов уже не наблюдалось. При этом наша технология дала устойчивый эффект: из пруда выше по течению по-прежнему поступала грязная вода, но она никак не влияла на наш объект. Точно такая же история с прудом ниже по течению: несмотря на сток чистой воды, он по-прежнему был в плохом состоянии.
«Водоемы способны восстанавливаться сами — им только нужно помочь, убрав мешающие факторы»
— Можете кратко объяснить, как работает ваша технология?
— Наша команда выезжает на объект, месяц проводит там исследования и водолазные погружения. За это время мы отлавливаем гидробионтов, отбираем образцы проб воды. Далее проводим анализ, чтобы точно установить, кто и в каких количествах обитает в водоеме. Следующий этап — выделение наиболее ценных и полезных для экосистемы организмов. Когда эта работа сделана, мы отправляемся в лабораторию и культивируем эти организмы в большом количестве и нужной пропорции. В какой именно, подсказывает наша цифровая математическая модель.
Как только количество организмов достигает нужного уровня, мы выпускаем их в водоем. А дальше запускается лавинообразный эффект: выбранные гидробионты начинают быстро размножаться и параллельно сами восстанавливают экосистему объекта. То есть водоемы способны восстанавливаться сами — им только нужно помочь, убрав мешающие факторы
На выходе мы получаем:
- Чистую воду;
- Здоровую рыбу в огромном количестве. Причем биопродуктивность растет многократно: если до внедрения нашей технологии было 100 кг рыбы в год с гектара, то после — до нескольких тонн;
- Сырье для производство кормов для рыбы. Это планктонные микроорганизмы, которых мы тоже «заселяли» в водоем. Обычно они развиваются быстрее, чем рыба успевает их съедать. Поэтому остатки можно спокойно использовать в качестве белкового сырья для производства кормов.
— Вы рассказали про Темерник. Но также вас приглашали на Байкал и Каспийское море. Чем вы там занимались?
— В последние 5 лет мы работаем над апробацией технологии и делаем так, чтобы о нас узнали в других экологических сообществах. Нас стали приглашать на обследования водоемов, в том числе тех, что вы назвали. Там проводим аналогичные процедуры: оцениваем состояние объектов, собираем образцы микроорганизмов, составляем математические модели. У нас сложилась довольно большая база данных, которая позволяет решать проблемы всего Евразийского региона.
Тесты на Байкале и Каспийском море длились несколько месяцев. За это время мы успевали построить математические модели и вырастить нужное количество гидробионтов. Все это делается для того, чтобы показать: можно привести в порядок любой водоем.
«С нашим проектом реально получать до $50 тысяч доходов с каждого гектара акватории»
— В чем бизнес-модель? На чем вы зарабатываете?
— Давайте выйдем на уровень выше и поговорим о ценности. Первый и самый важный результат работы — восстановление водоема. У нас есть кейсы в Ростовской области: мы брали в разработку пруды, которые принимают неочищенные стоки от 100-тысячных городов. Объекты регулярно «цвели», это сопровождалось вспышками роста цианобактерий. Это очень опасные токсины, они превращают питьевую воду в техническую и плохо влияют на здоровье людей, которые ее пьют. Кроме риска для человеческих жизней, еще есть и экономический фактор: предприятия-водоканалы не могут обосновать тариф на воду, потому что она не пригодна для питья. За несколько лет испытаний мы смогли вернуть несколько водоемов в хорошее состояние. И теперь можем проделывать то же самое с объектами, куда стекаются сточные воды городов.
Второй момент чисто экономический. В результате очистки водоемов их владельцы получают много чистой рыбы и сырья для производства органических кормов. По нашим подсчетам, речь идет о доходах в $50 тысяч с каждого гектара акватории в год.
— Что происходило с проектом после первого пилотного запуска?
— Мы закончили научно-исследовательский пилотный проект только в 2021 году. То есть испытания в Ростовской области шли 4 года. Сейчас, когда мы доказали свою успешность, власти региона выдают нам в пользование новые водоемы до 2027 года, чтобы можно было коммерциализировать технологические решения Neo-Ecology. Также параллельно ведем проработку еще около 10 объектов.
Владельцы водоемов могут получить первую прибыль уже через 1 сельскохозяйственный сезон (обычно длится с марта по октябрь). За это время его экосистема и ее биопродуктивность успевает восстановиться.
«10 лет мы проводили исследования. Сейчас наш проект испытан — осталось найти бизнес-модель, которая позволит масштабироваться»
— Расскажите, сколько человек в команде Neo-Ecology?
— 11 постоянных сотрудников и 4 человека на аутсорсе. В компании есть 5 отделов:
- Отдел защиты интеллектуальной собственности и управления нематериальными активами. Он занимается патентами, ноу-хау и вопросами сертификации.
- Производственно-технический отдел. Сотрудники курируют вопросы строительства, водолазных обследований, работ со строительной техникой.
- Отдел аквакультуры и рыбоводства. Здесь сфокусирована основная научная составляющая: разработка технических регламентов по эксплуатации водоемов. проведение биотестирования, отбор проб, измерение скорости фотосинтеза и построение математических моделей.
- Проектный отдел. В нем разрабатывают документацию, проводят экспертизы и обосновывают инвестиции для новых водоемов.
- ИТ-отдел. Здесь трудится 4-5 человек, они создают платформенное решение и интерфейс для приложения, которым будут пользоваться собственники водоемов.
— Объясните, на что вы сейчас живете? Долгое время у вас был научно-исследовательский проект, вы тестируете гипотезы с 2017 года. Откуда деньги на зарплаты людей и существование компании?
— Сперва наша команда состояла из сотрудников нескольких вузов, которые получали зарплаты как научные сотрудники. Вместе с ними мы научились выращивать рыбу и производить сырье для кормов. Со временем мы собрали их в коммерческую организацию, которая обследует водоемы, разрабатывает технические регламенты по их эксплуатации и проводит биотестирование. А еще производит корма. Сейчас компания, например, сертифицирует продукцию для Таможенного Союза, чтобы начать поставки выращенного альтернативного белка. Также мы занимаемся водолазными обследованиями и внедрением цифрового мониторинга.
То есть Neo-Ecology зарабатывает с 2017 года как комплексная инжиниринговая компания. Да, мы 10 лет проводили исследования и обкатывали технологию. Сейчас наш проект проверен многократными испытаниями — осталось найти бизнес-модель, которая позволит масштабироваться.
«Казахстан — это первая точка для развития проекта. Мы можем спасти здесь множество водоемов»
— Зачем вам нужен Казахстан, если проект прекрасно развивается и в России?
— Мы — люди науки, для нас нет никаких государственных границ. Да, первые пилотные проекты были на территории РФ. Мы жили на этих водоемах, сами сталкивались с дефицитом питьевой воды. За это время пришли к выводу: невозможно решить проблему в большом регионе силами одной страны. Возьмите к примеру Каспийское море: чтобы оно перестало деградировать, ситуацией должны озаботиться все страны с выходом к нему. А не только Казахстан, Азербайджан или Россия.
Читайте также: «За время программы получили прибыль в $150 тысяч». Названы лучшие проекты предпринимательской программы EFES & MOST Start Path
По моему мнению, в Казахстане, Узбекистане, да и всей Центральной Азии проблема точно такая же, как и в Ростовской области. Водоемы цветут, все чаще случаются заморные явления. Но проблема тут более острая, чем у нас, посколько водных ресурсов гораздо меньше, а деградация происходит намного быстрее.
Это глобальная ситуация — и мы ищем возможности для масштабирования нашей технологии на международные рынки. Чтобы в будущем комплексно бороться с проблемой.
То есть Казахстан — это первая точка для масштабирования проекта, где мы действительно можем спасти множество водоемов.
«Нам нужно $500 тысяч на разработку платформы. $150 тысяч мы уже собрали сами»
— Объясните, где в вашем проекте ИТ-составляющая?
— Во-первых, мы обрабатываем космические снимки. Делаем это, чтобы найти «цветущие» водоемы, которые уже сталкиваются с заморами. Это хорошо видно в динамике за несколько лет: у воды меняется прозрачность и тепловой баланс.
Второй момент — мы используем цифровые модели. Собираем много данных — и на их основе создаем инструкцию, как восстановить водоем.
Третье — сейчас мы разрабатываем единую платформу для мониторинга за состоянием водоемов. Это будет место сбора и анализа всех данных, где можно автоматически построить цифровую модель. Думаю, что до конца года запустим бета-тестирование этого решения на обслуживаемых водоемах. В глобальных целях — подключить несколько тысяч водоемов, чтобы комплексно решить проблему в одном географическом регионе.
— На какие деньги разрабатывается платформа?
— Все финансы — это оборотные средства компании. Мы получили хороший по меркам стартапа бюджет на первом пилотном проекте — и сейчас рефинансируем все деньги в производство и разработку продукта. С нашими темпами мы сможем сами собрать всю сумму на разработку за 3 года. Нам нужно $500 тысяч, и $150 тысяч мы уже собрали сами.
— Напоследок — вопрос про программу EFES & MOST Start Path. Зачем она вам нужна?
— Из-за трекеров и менторов. У нас выстроилось хорошее взаимодействие со специалистами. Трекеры программы работают как зеркало: они показывают проблемы в голове у основателя и дают объективную обратную связь о том, что можно улучшить. Это как психолог, который позволяет выговориться и осознать свои проблемы в бизнесе и концентрировать на них внимание.
В этом плане взаимодействие с ребятами из программы получилось очень продуктивным. Мы ставили задачи — и добивались этих целей. Например, выполнили 2 главных плана по лицензированию продукции и увеличению нематериальных активов компании. И в итоге к концу программы смогли заработать $150 тысяч благодаря заключенным сделкам.
Я очень благодарен Efes Kazakhstan. И сейчас ищу следующие хорошие программы со специализацией на ИТ и экспорте технологий на международный рынок.