В прошлом году на форуме Digital Bridge в Астане была продемонстрирована первая на Евразийском континенте криптофиатная операция: криптобиржа – банк – клиент. Ее реализовали казахстанская биржа Intebix и Евразийский банк. Что произошло с тех пор? Когда такие операции из пилотного режима перейдут в масс-маркет? Как на криптоинициативы в Казахстане влияет кейс FTХ? Чем происходящее сейчас на крипторынке в мире напоминает кризис 2008 года? И почему именно сейчас у Казахстана есть хорошие возможности стать одним из мировых криптохабов с высоким доверием инвесторов. Об этом – в интервью Digital Business c cоветником председателя правления Евразийского банка Натальей Роменской.
Наталья Роменская, советник председателя правления Евразийского банка.
Более 15 лет опыта работы в консалтинге (PwC) и крупных банках (Citigroup, Сбербанк, ВТБ). Работала директором по цифровой трансформации ВТБ. Курировала внедрение в бизнес технологий RPA, биометрии, блокчейна, AI и повышение эффективности бизнес-процессов за счет новых технологий.
– Наталья, давайте вернемся в конец сентября прошлого года, когда на Digital Bridge Евразийский банк продемонстрировал первую криптофиатную операцию в нашем регионе. Эта информация разошлась по многим медиа. А что было «под капотом» новости? Как криптофиатная операция проходила технически?
– Есть пользователь – обладатель карты Евразийского банка. Он заходит на лицензированную в МФЦА криптобиржу и становится в первую очередь клиентом биржи. Проходит необходимые процедуры верификации. Как правило, на криптобирже нужно будет пройти биометрию, подтвердить подлинность личности, сфотографироваться со своим паспортом. После этого, когда пользователь уже находится на площадке биржи, у него есть два пути. Либо он покупает там криптовалюту за другую криптовалюту (заводит с другого криптокошелька). Либо, если у него нет криптовалюты, то он может ее купить за обычные деньги, которые у него есть на карте в Евразийском банке. Он нажимает на кнопку – хочу купить криптовалюту, например, USDT за тенге – и дальше следует очень стандартная процедура, хорошо знакомая всем, кто делал покупки в интернет-магазине. Все то же самое, как при обычном онлайн-банкинге, когда вы совершаете покупки онлайн. Вы вводите номер карты, получаете подтверждающий код, вводите его – и у вас происходит трансфер, списание денег.
– А почему такой хайп возник вокруг этой вроде бы простой операции?
– Почему мы решили придать нашу первую криптофиатную операцию такой широкой огласке? Во-первых, в Евразийском регионе это первая криптооперация, разрешенная законодательно.
До последнего времени все операции с криптовалютой в мире находились или в «серой» зоне – в большинстве стран они находятся там и сейчас – либо в «черной», когда криптовалюта законодательно запрещена и существует даже наказание за операции с ней. Но все-таки большинство государств начинает смотреть в сторону операций с криптовалютами и думать, как придать им правовой статус.
Потому что криптоэкономика, несмотря на прогнозы скептиков, существует уже почти 15 лет. В криптовалюты инвестируют люди и организации с известными в мире именами. И даже сейчас, в условиях криптозимы, общая капитализация рынка криптовалют оценивается около $1 трлн. Можно продолжать игнорировать этот рынок как некий параллельный мир. А можно создавать цивилизованное регулирование для его работы – по этому пути пошел Казахстан.
Во-вторых, если мы заглянем внутрь процесса, то увидим, что у банка произошла интеграция не только с криптобиржей. Мы также провели большую совместную работу с международной платежной системой Mastercard. Это и для них был прецедент: они официально одобряли возможность такой операции через свои инстанции. Прошли все процедуры комплаенса. Хочу отметить: в будущем Евразийский банк, возможно, расширит для клиентов возможность проведения криптофиатных операций и через другие платежные системы. Но пока нам очень комфортно работать именно с Mastercard, это очень открытая и криптодружелюбная система.
И, конечно же, кроме банка, криптобиржи и платежной системы, большую роль в создании условий для проведения криптофиатных операций, безусловно, сыграл Нацбанк. Например, благодаря регулятору, у нас появились официальные коды назначения платежей:
371 «Покупка цифровых активов, в том числе перевод денег на банковский счет биржи цифровых активов»;
372 «Продажа цифровых активов, в том числе перевод денег на собственный банковский счет клиента».
Теперь бухгалтеры имеют возможность назначать код на транзакции с криптовалютой. В отчетности банка все инстанции будут видеть, где у наших клиентов проходят операции, связанные с криптой. Это добавит спокойствия и открытости как регулятору, так и клиенту. Теперь это полностью «белая» зона.
Ну и, конечно, проведению первой операции предшествовала очень серьезная внутренняя подготовка в банке. Это был серьезный вызов для нашего комплаенса, юристов. Когда законодательная база для нового типа операций только формируется, еще нет прецедентов на рынке, не на что опереться, – для любого юриста это как страшный сон. Потому что, с одной стороны, у тебя – большой простор для творчества, а с другой – такие же большие риски.
Когда мы говорим про банк, важно подчеркнуть, что мы не платежные агенты, не офшорные организации. Нам критически важно, чтобы все наши действия строго соответствовали национальному законодательству. Это вопрос нашей лицензии. Поэтому комплаенс всегда очень строгий, подходы ко всему новому достаточно консервативные.
– С точки зрения ИТ-блока, были ли какие-то изменения, доработки в связи с запуском новой операции?
Для разработки криптофиатные операции – это стандартный процессинг. Но нужно было автоматизировать процесс подтверждения клиентом источников происхождения средств для покупки криптовалюты. Потому что в первой версии клиент физически должен был с бумагами приходить в отделение банка. Сейчас этот процесс автоматизирован, удобен для клиента.
– Криптофиатные операции запущены. Что дальше? Какие идеи у банка по развитию этого направления?
– У нас есть несколько планов по развитию нового продукта. Во-первых, мы хотим интегрировать в наше мобильное приложение все больше криптоплощадок, официально работающих в Казахстане, и все их инструменты. Чтобы клиент в окошке мобильного приложения банка мог видеть все, что у него происходит на счетах в разных биржах и видеть консолидировано все свои активы по всем биржам.
Второе важное направление, которое тоже влияет на развитие продукта – это наш диалог с участниками процесса покупки и продажи криптовалюты. Мы как банк являемся входящим окном для клиента в этот рынок. Собираем много обратной связи и делимся ей, с одной стороны, с криптооператорами. С другой – с законодателем. Вносим свои предложения, что можно улучшить.
Например, сейчас с точки зрения законодательства, все покупатели криптовалюты в Казахстане делятся на квалифицированных инвесторов – это те, у кого есть опыт работы на соответствующем рынке и капитал, которым они могут распоряжаться. И неквалифицированных – это физические лица, которые имеют любой доход, например, получают зарплату или доход от бизнеса, и хотели бы попробовать часть средств инвестировать в криптовалюту.
– То есть понадобится почти два года, чтобы по частям один биткоин купить?
– Примерно. Конечно, многих такой лимит расстраивает. И мы надеемся, что регулятор пересмотрит эту норму.
С другой стороны, можно понять регулятора: он, прежде всего, должен обеспечивать социальную защиту граждан.
Во-вторых, важно также не стать жертвой мошенников, недобросовестных компаний, скама.
Поэтому, конечно, уровень финансовой грамотности населения еще нужно повышать, в том числе и банкам активно над этим работать.
Но параллельно все-таки корректировать лимиты на операции с криптовалютами. Сейчас они, по отзывам наших клиентов, достаточно жесткие.
При этом я уверена, что абсолютное большинство наших клиентов не занимается ничем не законным. Что их доходы получены из легальных источников, а не от продажи наркотиков, оружия, торговли людьми и т.д.
Если смотреть на классический банкинг, то процедура, при которой у клиента запрашиваются источники происхождения средств, абсолютно нормальна. Если банк видит подозрительные операции или сумма операции превышает какие-то пороговые значения. Я думаю, что в будущем такую практику будет логично распространить и на операции с криптовалютой. Выборочно запрашивать подтверждение источника средств при отклонении суммы сделки от установленного порога или наличия признаков подозрительной операции. Вместо того, чтобы проводить сплошные проверки по всем операциям.
Сегодня деятельность криптобирж достаточно строго регулируется МФЦА. Поэтому у них есть ограниченный набор инструментов, который они могут предлагать своим пользователям. Сейчас это торговля лимитными ордерами, торговля на споте и простая покупка-продажа криптовалют. Набор криптовалют также сильно ограничен. При этом если мы посмотрим на мировые биржи, которые в большинстве стран пока находятся в серой зоне или вообще действуют нелегально, то на них предложение криптовалют исчисляется сотнями. И есть разные инструменты, есть где развернуться при наличии необходимых знаний: это торговые боты, фьючерсная торговля и др.
– Сколько у вас сейчас клиентов, которые работают с криптовалютой?
– Совокупное количество пользователей криптобирж в Казахстане уже исчисляется тысячами. Часть из них заводит и выводит деньги на криптобиржу через Евразийский банк. Сколько точно – пока не стану называть, это внутренняя информация. Но ежемесячно отчитываясь Нацбанку по количеству транзакций и по суммам, мы видим прирост.
Я думаю, что пока рынок, скажем так, находится в пилотном режиме, этот прирост будет идти постепенно. Но дальше возможно значительное увеличение количества пользователей и транзакций. Если будут введены послабления по ежемесячным лимитам на покупку криптовалюты и необходимости подтверждать источник средств для каждой операции. По крайней мере, мы как участники рынка на это надеемся.
– По вашей оценке, какой в целом потенциал рынка в Казахстане, сколько людей в стране может участвовать в криптооперациях? На одной из конференций в Алматы в прошлом году звучала цифра – потенциально держателями криптокошельков могут быть до 5% населения, то есть почти 1 млн пользователей…
– Да, я слышала разные оценки по рынку, но поскольку сама не проводила такие исследования, озвучивать какие-то цифры не стану. Хочу сделать акцент на другом. э
Это сейчас может быть серьезным стимулом для зарубежных инвесторов заводить свои капиталы на криптобиржи именно в Казахстане. Потому что если у вас большой объем денег – разумеется, понятие «большой» – довольно относительно, каждый подразумевает под ним разные суммы – то вы наверняка хотите, чтобы эти деньги управлялись правильно. Чтобы не повторился кейс FTX. А сейчас то, что произошло с FTX, реально практически со всеми биржами, которые зарегистрированы в офшорах, где отсутствует жесткое регулирование и прозрачная отчетность.
Казахстан в этом плане смотрится намного серьезнее. Деятельность криптобирж контролируется. Они регулярно отчитываются перед МФЦА. Думаю, в будущем, как и банки, биржи будут проходить ежегодные аудиты. Так же у них, как и у банков, должен быть определенный резервный фонд. Не менее 12 ежемесячных OpEx должно постоянно быть на счетах, и криптобиржи должны показывать МФЦА, что эти деньги у них действительно есть. То есть биржи работают в условиях, когда они должны реально подтверждать наличие у них ликвидности. Не только в криптовалютах, но и в фиате.
– Задам, возможно, немного философских вопрос. То, о чем мы сейчас говорим в отношении криптобирж очень похоже на регулирование, которому подчиняются банки. Требования к уставному капиталу, обязательное резервирование… Если вспомнить время, когда криптовалюты, технология блокчейн только набирали широкую популярность, было много радужных ожиданий. Что появится новая децентрализованная система, децентрализованный мир, который будет саморегулироваться, а не подчиняться национальным госинститутам. Но ожидания и реальность сильно разошлись. Как думаете, почему?
– Я думаю, здесь нужно разделить саму технологию блокчейн и то, что происходит с криптоплощадками, c необходимостью обеспечить защиту сбережений граждан.
Когда я говорю про технологию, то вспоминаю, как в 2016 году делала первый проект по блокчейну в России. Учет ипотечных закладных на блокчейне в Сбере. Проект был масштабным, в нем были задействованы несколько банков. И уже тогда мы видели, что у блокчейна есть огромный потенциал. Технология вполне может полностью заменить институт нотариата, кадастровых палат и др. То есть очень многие вопросы, которые связаны с правом собственности, переходом права собственности, подтверждением чего-либо, можно решать на блокчейне.
Во всех странах мира государство регулирует экономические процессы – где-то больше, где-то меньше. Но регулирует. И когда мы говорим, что хотим видеть полностью рыночную криптоэкономику, без вмешательства со стороны госорганов, то, нам нужно, чтобы не только технологии, но и все люди были хорошими. Но люди, как мы видим, по-прежнему несовершенны. Жажда наживы, стремление к власти и обогащению, в том числе нечестным путем, обман и присвоение чужого – все эти человеческие пороки никуда не делись и в прекрасном мире криптовалют.
И государство здесь должно обеспечивать порядок, прозрачность и контроль. Потому что важнейшая функция любого государства – это защита своих граждан.
Я против жесткого регулирования криптовалютных операций, но и против полного попустительства, «делайте, что хотите». Потому что примеры с FTX, с Genesis – это только начало.
– Почему так считаете?
– То, что происходит сейчас на глобальном крипторынке, очень напоминает мне кризис 2008 года, когда схлопывались крупнейшие инвестбанки. Я как раз в тот момент работала в московском отделении Сitibank. У нас было много клиентов, которые купили структурированные ноты Lehman Brothers. Те, кто занимается инвестированием, знает, что структурированные ноты – это инструменты, у которых, по сути, только один риск – риск эмитента. И когда нам звонили взволнованные новостями клиенты, которые хотели продать эти ноты, мы всем говорили: «Представьте, что должно случиться, чтобы такой гигант, как Lehman Brothers, упал». А через некоторое время он упал…
Это был мой первый боевой опыт в сфере финансов. Я считаю, что с тех пор мир многому научился. После того кризиса практически не осталось классических инвестиционных банков в чистом виде. JPMorgan, Morgan Stanley, Goldman Sachs – все они стали несколько по-другому регулироваться.
Я считаю, через похожий этап пройдет и крипторынок. Какие-то глобальные площадки не выживут, какие-то, наоборот, станут еще сильнее. Регулируемость и прозрачность рынка повысится.
– Вы отметили, что для цивилизованного развития крипторынка еще очень важно повышать финансовую и криптограмотность населения. Как это делают банки?
– Я могу рассказать, как это делаем мы в Евразийском банке. Мы в первую очередь работаем со своими сотрудниками, проводим внутреннее обучение. Причем не только фронт-линии, тех, кто ежедневно напрямую общается с клиентами, но и всех сотрудников. На мой взгляд, неважно, на какой позиции в банке вы работаете, если сам банк работает с криптовалютой, нужно разбираться в этой теме. Потому что весь ваш круг общения – родственники, друзья, знакомые, зная, что вы из банка, наверняка будут обращаться к вам за советами.
Поэтому нам кажется очень важным образовывать сотрудников по двум направлениям. Во-первых, по вопросам, которые напрямую касаются наших криптофиатных операций. Как можно купить крипту за фиатные деньги. С какими криптобиржами работает Евразийский банк и т.д. А вторая часть – это обучение самому предмету, торговле криптовалютами. Моя мечта, чтобы все люди, которые являются банковскими работниками разбирались в возможностях и рисках криптовалют, в различных инструментах торговли: торговля лимитными ордерами, спотовая торговля, торговые боты, фьючерсы…
Когда ты понимаешь, как это работает, а не просто нажимаешь на кнопки и впадаешь в эйфорию, когда экран зеленый, или в депрессию – когда красный. Разумеется, торговать или нет криптовалютами – это личное дело каждого. Но очень важно в этом разбираться, чтобы можно было компетентно проконсультировать клиентов, повысить их финансовую грамотность.
– Осенью прошлого года лицензию МФЦА получила также биржа Binance. Какие отношения у Евразийского банка с Binance?
– У нас хорошие, дружеские отношения. Мы постоянно общаемся на разных конференциях. Но пока каких-либо договорных отношений с Binance у нас нет.
– И финальный вопрос: чтобы вы считали успехом по итогам 2023 года, с точки зрения развития криптонаправления в Евразийском банке?
– Мне хочется, чтобы у нас было больше одного банковского продукта, связанного с криптотематикой.
Хотелось бы также повысить уровень криптограмотности наших сотрудников и наших клиентов – совместно с биржами.
Хотелось бы одинаковых условий для всех, без предпочтений и особых условий для отдельных игроков (сейчас, к сожалению, это имеет место быть).
Ну и, конечно, хотелось бы, чтобы мы показали хорошие результаты криптонаправления, с точки зрения юнит-экономики, P&L. Чтобы росло количество клиентов и транзакций.
И чтобы мы могли перейти к масштабированию этого направления. Практически в любом проекте есть пилотная стадия и есть стадия промышленной эксплуатации. А между ними – опытно-промышленная стадия, и мы сейчас находимся в ней. Когда мы получим хорошие результаты, и будут решения со стороны регулятора, упрощающие для клиентов операции с криптовалютой, делающие их комфортнее, то перейдем к масштабированию.